Измир

Я вылетаю ночным рейсом из пустого одесского аэропорта, который и в былые времена нельзя было назвать оживленным местом.

Теперь же рейс на Стамбул — целое событие. До Измира меня регистрировать не хотят, мол не дружит Мау с Пегасусом.

Ну и ладно, у меня все равно в запасе шесть часов, может, даже удастся поспать.

В самолете естественно все в масках, а стюарды и стюардессы во всех этих слоях защиты похожи на операционную бригаду, сбежавшую из больницы.

Парню, измеряющему температуру на входе, пластиковый визор поверх маски придает загадочный хоккейно-космический вид.

Но запустив нас в самолет, эта команда в хоккей с нами не играет и быстро теряет к нам интерес.

Маски можно приспустить. Молодые ребята впереди меня, отправляющиеся на судно, так и делают и обсуждают грядущий рейс.

В Стамбул мы прилетаем около трех ночи. Я сонно брожу по мегаломаниакальному детищу Эрдогана и пытаюсь найти внутренний трансфер.

Девушка с кофейными глазами (и в маске, конечно) за стойкой информационного киоска сообщает мне, что посадочный талон можно получить в офисе Havas неподалеку.

Она идет туда со мной и вытаскивает откуда-то заспанного парня, который говорит, что мне придется выйти через паспортный контроль и зайти еще раз, через Departures на втором этаже.

Оказывается, я не зачекинился онлайн. Девушка извиняется и спрашивает меня, зачем я лечу в Измир. Выслушав мой ответ, она говорит, что Измир — чудесный город.

— Вы оттуда? — интересуюсь я.
— Нет, но я училась там в университете. — говорит она. — Изучала немецкий язык и литературу.
— Скучаете? — спрашиваю я.
— Очень. — вздыхает она.

Я направляюсь в сторону паспортного контроля и на прощание машу любительнице Измира и немецкой литературы рукой.

Пройдя все контроли, я подкрепляю иссякшие в четыре часа утра силы бореком с сыром и укладываюсь спать. Я быстро засыпаю под мерный шум уборочных машин и просыпаюсь от утреннего света, льющегося сквозь огромные окна.

И снова вся процедура повторяется сначала. Получить посадочный, пройти паспортный контроль, багажный контроль и, самый основной, Ковид контоль.

Каждые десять минут по громкоговорителю объявляют о необходимости социального дистанцирования. Бойтесь, бойтесь друг друга, держитесь подальше. Билеты покупайте, да, потреблять продолжайте, но бойтесь.

По аэропорту ходят специальные сотрудники в голубых жилетах и заставляют расслабившихся пассажиров надеть маски.

Ну, и вдобавок ко всему, с вездесущих мониторов течет навязчивая реклама (не могу ее назвать по-другому) Коронавируса.

Сидя в кресле с наклейкой «Не садиться!», я вдруг явственно понимаю, что эпоха путешествий, к которой я принадлежу, завершилась.

По крайней мере в том виде, в котором мы к ней привыкли.

Потому что суть путешествия это именно интерес к людям из других культур, сквозь все страхи и предубеждения, побеждающий интерес.

А теперь, даже если этот вирус «отменят», в чем я сильно сомневаюсь, и не введут новый, в чем я сомневаюсь еще сильнее, люди будут смотреть друг на друга как на источник заразы.

Старина Хаксли назвал бы это психологическим кондиционировнием. Если часто и упорно изо всех отверстий лить определенную информацию…

Тем времнем объявляют посадку на Измир. Самолет полупустой, но маска не снимается на протяжении всего полета.

Ну, здравствуй, Измир! Когда-то, в дождливом далеком феврале, мы уже виделись с тобой.

До чего же ты хорош в ноябре! Ясен, чист, прохладен, благоухаешь хвоей и морским бризом, сияешь под синевой неба.

И зазываешь всеми этими вызывающими слюнотечение менеменами, кефте, кебабами и лахмаджунами.

Чаю мне, чаю!