— Харидвар, Харидвар! — торопит водитель плотного усатого индуса в серой рубахе. Тот проходит по салону и начинает усаживаться возле меня.
— Good morning, sir! — говорит он и то ли кивает мне, то ли просто раскачивает головой по своей индусской привычке, этого я пока понять не могу. — Харидвар?
— Ришикеш, — отвечаю я.
— Приятное местечко, чистый воздух. — продолжает одобрительно кивать он, усаживаясь на своем и четверти моего сидения. — И народу не много.
— А ехать далеко? — радуюсь я возможности выяснить что-то о предстоящей поездке.
— Часов семь — одиннадцать, — вносит ясность он. — Вот только из Дели выберемся, а дальше видно будет.
И мы начинаем выбираться. Пробки в Дели это всем пробкам пробки. Сначала мне кажется, что наш водитель всерьез пытается бибиканьем разогнать все эти мириады машин, мотоциклов и автобусов, безнадежно застрявших этим утром на дорогах, чтобы устремиться в заветный Ришикеш.
Но потом я понимаю, что делает он это рефлекторно. Каждые пару минут его рука тянется к клаксону и он с упоением жмет его, очевидно выражая таким образом эмоции касательно всего этого великолепного безобразия вокруг.
Порядком оглохнув от гудков, я постепенно перестаю их замечать и рассматриваю через стекло утлые сараюшки, возле которых возвышаются горы разноцветного мусора.
Чумазая, полуголая детвора копошится в этих мусорных дебрях. Тут и там горят костры и сквозь открытый люк нашего автобуса в салон проникает удушливый дым.
Мой сосед наблюдает за мной и произносит: «Около двух миллионов».
— Что? — Я непонимающе смотрю на него.
— Говорю, в Дели около двух миллионов человек живет в трущебах. — произносит он.
Два миллиона, две Одессы трущебных, прокопченных дымом пластиковых отходов собирателей мусора.
Эта страна все меньше походит на место обретения ясности ума и просветления. А Дели вообще одно из самых дисфункциональных местечек, которые мне доводилось посещать. Посмотрим, что будет дальше, в мировой столице Йоге.
Мой сосед тем временем рассказывает мне, что он работает юристом в Дели, вхож в Верховный Суд, а в Харидвар едет в командировку.
Я расспрашиваю его про коррупцию в индийской судебной системе, и он, поправляя массивные золотые кольца на толстых пальцах, вещает.
Сначала я слушаю его внимательно, но постепенно на меня накатывает усталость, перед глазами мелькают утренние картинки с вокзала и трущоб, и под константное бибиканье неугомонного водителя я засыпаю.
Просыпаюсь же от того, что кто-то теребит меня за плечо.
— Мистер, мистер. — настойчиво повторяет вхожий в Верховный суд юрист.
— Приехали? — радуюсь я.
— Ага! — отвечает он. — Туалет!
В пути около шести часов, проехали чуть больше половины. Едем объездными путями, всему виной ремонт дорог.
Я уже не рад, что решился на эту автобусную авантюру и индийские судебные коллизии больше не занимают меня, а мы все никак никуда не приезжаем.
Наконец, на исходе десятого часа мы въезжаем в Харидвар, место паломничества индуистов. Большинство пассажиров выходят тут. Сходит и мой юридический сосед, на прощанье оставив мне свою визитку.
Небо розовеет, свет разливается в вечернем воздухе и наполняет его предзакатным сиянием.
До Ришикеша остается двадцать пять киломметров. Водитель гонит полупустой автобус по пыльной дороге, ловко объезжая коров, уворачиваясь от встречных машин и мотоциклов и продолжает сигналить.
Уже перед самым въездом в Ришикеш у меня завязывается беседа с двумя индусами, по виду студентами. Я жалуюсь на долгий путь, заложенные уши и отбитую пятую точку.
— Медленно, да. — отвечает один из студентов. — Это потому, что водитель не нарушал. В Индии при ДТП виноват всегда тот, кто больше. Поэтому он должен придерживаться правил, в отличии от других участников дорожного движения.
— Правила? — изумляюсь я. — В этом хаосе тоже есть правила?
Студент обиженно замолкает под нервное хихиканье своего товарища.
Тем временем мы, о чудо, прибываем в Ришикеш!
Я сажусь на тук-тук и по дороге, петляющей между зелеными холмами, еду в гэстхаус под названием Mama Cottage.
Над рекой догорает закат.
Добавить комментарий