За окном постукивает дождь, на reception прячется под крышей худенькая рыже-белая кошка, а я постукиваю клавишами с тем, чтобы нарисовать первые пару дней на Бали.
Остановился я в для начала районе Санур, облюбованом за тишину европейскими и автралийскими пенсионерами. Они важно прохаживаются по узким улочкам, добросовестно потеют, пьют пиво под неизбежную живую музыку и окунают покрасневшие тельца в парную воду.
Все побережье утыкано виллами, одна другой больше и роскошнее, а вдоль берега тянется дорожка для пешеходов и велосипедистов, которые шастают туда-сюда, обдуваемые дивным океаническим воздухом.
И хотел я побрюзжать, что, мол, все детища туристической индустрии одинаково испорчены, и нет особой разницы между туристическим Таиландом на продажу (в котором я прожил несколько лет, и смотрю на другие страны Юго-Восточной Азии через его призму) и Бали.
Но вот этот ветер, в котором перемешались солоновато-пряный дух Океана, аромат цветов и деревьев.
Белая полоска волн над тропическим, пышущим жаром небом вдалеке, где начинается мелководье.
И музыка, многозвучие гамелана — традиционного индонезийского оркестра, доносящаяся непонятно откуда, расслабляющая и убаюкивающая.
И мягкие, улыбчивые лица местных жителей, порядком потрепанных туризмом, но все еще сохраняющих верность прежним богам, хоть и ритуальную. Одним словом, благость.
Она разливается в возухе, наполняет собой все вокруг, и остается только позволить себе наполниться ею.
Или, может, это оксид азота тому виной, он же — веселящий газ, которого тут переизбыток в воздухе. Так, по крайней мере, утверждает Лоурэнс Блэр, один из двух легендарных братьев-англичан, исследовавших Индонезию на протяжении десятилетия в семидесятых годах прошлого столетия.
Этим же братьям местные жители одной из деревень Бали построили дом. И очень удивлялись тому, что на Западе дом может принадлежать одному человеку, а не общине.
«Ведь это мы принадлежим земле, а не она нам» — говорили они.
И разве это их вина, что благость их острова привлекла людей с другим пониманием отношений с землей, и они, как это происходит везде, принесли свои болезни и заразили местных этой земельно-денежной лихорадкой.
Хозяин гостинички, в которой я остановился, усатый говорливый человек, на голове которого красуется уденг — кусок цветной ткани, завязанный узлом вперед, взахлеб рассказывает мне о миллиардах рупий, ими теперь измеряют благость земли его родного острова.
А благостно тут, на самом деле, и без вилл, и миллиардов.
Добавить комментарий